Таким образом, процесс дестабилизации ситуации на юге местные пророссийские силы способны инициировать лишь при мощной поддержке извне.
• информационная поддержка Западом позиции Украины и обвинения российского руководства в сложившейся на востоке Украины ситуации.
Эти интерпретации не выдерживали никакой критики, поскольку группа «ИС» во множестве случаев подобных вооруженных акций фиксировала на позициях террористов присутствие представителей российских и местных, подконтрольных террористам СМИ. Из этого вытекало, что, во-первых, сами обстрелы носят чисто провокативный характер и имеют целью вызвать ответный огонь сил АТО с тем, чтобы российские журналисты фиксировали «грубое нарушение перемирия украинскими войсками». А во-вторых, было очевидным, что подобные провокации планировались и санкционировались командованием российско-террористических войск, то есть речь никак не шла о «случайных» обстрелах или обстрелах со стороны «неподконтрольных руководству террористов» бандформирований.
Изучая ситуацию от начала АТО, мы, группа «ИС», постоянно приходили и приходим к мысли, что единой по замыслу операции как таковой не существует (точнее, существует, но больше на бумаге). Мы имеем дело с набором отдельных и часто не взаимосвязанных действий армии, добровольцев и Национальной гвардии. Это весьма затрудняет реализацию разведданных, не позволяет эффективно проводить действия оперативно-тактического уровня и оттого резко снижает эффективность операции в целом.
Одним из методов достижения «информационной адаптации» в оккупированных регионах Донбасса является создание системы контроля над медийным потоком. Этот принцип реализован режимами «народных республик», что позволяет использовать средства информации и коммуникации в интересах установленной там диктатуры.
Штаб АТО обладает немалым потенциалом в виде структур воспитательной работы (фактически в каждой роте ВСУ есть офицер по воспитательной работе), чья деятельность не имеет особого практического смысла в контексте участия подразделений ВСУ в боевых действиях. Данные должностные лица могли бы выполнять функции «офицеров по связям с общественностью» в освобожденных районах, проводя регулярные встречи с представителями населения и общественных организаций, охватывая большую часть населения.