Наверное, в тот момент луна вышла из-за туч. Косые лучи, проникнув в комнату, будто прожектором высветили Крейна. Его перекошенное злобой лицо, жесткий прищур глаз. Брови, сомкнувшиеся на переносице, и жуткий оскал, от которого у меня затряслись поджилки. И душа, уже давно отправившаяся отдыхать в пятки.
К наследнику с поклоном приблизился один из старейшин.
– Проходите, – махнула я рукой, честно пытаясь выдавить улыбку или хотя бы некое ее подобие.
Я чувствовала себя предательницей, изменщицей, слабачкой, легко увлекшейся другим мужчиной, и всякий раз облегченно вздыхала, когда его светлость шел своей дорогой. А вместе с ним блекли, теряясь в закутках памяти, и воспоминания о Леше.
– Я заметил, что бо́льшую радость вы испытываете, их снимая, – припомнил мне эпизод в карете маг, не преминув заметить: – Вы довольно необычная девушка, эсселин Сольвер.
Не пить в праздничную ночь считалось дурным тоном, но, боюсь, если продолжим в том же духе, танцы закончатся, не успев начаться. Мы до них попросту не дойдем. Возможно, самые стойкие – доползут. В тронный зал, где должна состояться вторая половина праздника.