Вздохнув тихонько, едва не прослезилась от жалости к самой себе. Лешик с этой фальшивкой сейчас на пляжах в Тенерифе загорают. А я тут коченею.
Чернильно-синей, посеребренной сиянием звезд и полной бледной луной, щедро разливавшей холодный свет по окрестностям Ледяного Лога. Вдалеке, в легкой дымке тумана вырисовывались очертания гор. И на темной глади Хрустального города в окнах домов сверкали золотистые огни, похожие на рой светлячков. Высокие неприступные стены кольцом окружали замок. Перед ними раскинулись императорские сады: припорошенные снегом дорожки и фонтаны, деревья в ледяном убранстве и редкие беседки из грубого камня, укрытые снежными шапками.
Впрочем, проделывать такой трюк удавалось нечасто, потому что я почти постоянно находилась в эпицентре чьего-нибудь внимания. Уж не знаю, что такого интересного нашел во мне его подленькая светлость Хентебесир, без моего ведома смотавшийся к «папеньке» (чтоб их обоих подагра скрутила!) за благословением. Ее блудливое сиятельство от князя недалеко ушла – тоже на меня пялилась. Да и Крейн регулярно, словно ядовитые дротики, метал в мою сторону взгляды.
Несомненное достоинство Скальде – он не любил танцевать. И никогда не навязывался. Убедившись, что я чиста и невинна аки агнец, перестал до меня докапываться.
Боюсь, если я сейчас начну «заканчивать», все эти расчудесные яства окажутся не в Герхильде, а у него на голове. Как вариант – кое-какие шедевры средневекового кулинарного искусства украсят гобелены и пол.
Я, правда, так пока и не поняла, откуда в итоге взялась Претемная Праматерь, она же Ясноликая, она же Всевидящая, и что такого особенного эта богиня сделала для Адальфивы, что все не перестают ее почитать. Но, думаю, и до этого секрета со временем докопаюсь.