Придворные ее боготворили. Невесты остерегались. Понимали, что значит она для Скальде. А эта… Мерзавка и хамка.
Невесть что, но все же лучше, чем ничего.
Мадам заявлялась каждое утро. Распахивала створки; громко стуча каблуками, пересекала зал и, окинув нас собственническим взглядом, словно мы были ее личной коллекцией дорогих фарфоровых кукол, оглашала имя смертницы, с которой у месье Герхильда должно было состояться свидание. И вот, кажется, явились по мою душу.
– Мне кажется, призывать души ари будут на руинах Лабиринта смерти.
Герхильд устроился на сиденье напротив и отдал кучеру приказ трогаться. После чего принялся следить за тем, как я вынимаю из ушей массивные бриллиантовые сережки-грозди, расстегиваю еще более массивное колье и стаскиваю с себя финтифлюшку налобную, кажется, именуемую фероньеркой.
Так, что тут у нас? Меня интересовали исключительно морканты. Надеюсь, чтобы понять, что из себя представляет Блодейна, не придется перелопачивать всю библиотеку. Жизни не хватит все хранящиеся в ней книги перечитать.