То ли Герхильд меня обманул и толку от этой булавки, как лысому от расчески, то ли… О втором «то ли» я категорически запрещала себе думать.
– Другие не узнают, – жестко парировала я, в упор глядя на Мабли, отражавшуюся в зеркале, оправленном в золото и разноцветную эмаль. – Незачем разжигать в них зависть. Хочешь, чтобы за мной следили с утра до вечера и запоминали каждую мою ошибку? Или того хуже – какую-нибудь подлянку устроили. Вроде слабительного в чай или испорченного крема для тела, после которого вся кожа покроется прыщами или бородавками. Что тогда будем делать?
– Добавлю это в уже имеющийся список ваших образных характеристик, – будничным тоном сообщил Герхильд.
Герхильд это тоже, кажется, понял, и в глубине стальных глаз я увидела пляшущих демонят.
Странно, что я в тот момент не ослепла. Перед глазами яркой, пронзительной вспышкой возникло воспоминание, до сих пор похороненное где-то в глубинах моего сознания: лаборатория эррола Хордиса, и я, находящаяся в полубреду, хватаюсь за Скальде, чтобы в следующее мгновенье увидеть витиеватый узор, проявившийся у него на руке.
– Когда вернется Фьярра, кьерд наверняка ее не примет. Не признает своей хозяйкой! Вот я и сказала…