Дракон издал очередной властный рык, наверное, отдавал последние распоряжения. После чего ударил по земле крылищами, подняв вокруг себя маленький снежный вихрь, и взмыл в раскрашенное розовыми, лимонными и фиолетовыми мазками небо.
– Очень в этом сомневаюсь. Валантен ее не любил и наверняка считал виновной в смерти той, к которой испытывал хоть какие-то чувства. – Ариэлла перевела дыхание и печально завершила: – С тех пор и стали погибать ари, отторгая силу тальденов из императорского рода. Говорят, это проклятие Герхильдов. Потому я и не понимаю Хелет и Керис, которые так рвутся в правительницы. Ведь в итоге могут лишиться самого дорогого, что у них есть – жизни.
Я подтянула повыше одеяло, мечтая накрыться им с головой, лишь бы не видеть нависшую надо мной белесым маревом стерву, притащившуюся понаставлять и проводить меня в последний путь. Нет, про скорую и несомненно бесславную кончину ничего сказано не было, но по полупрозрачному лицу ведьмы, на котором явственно отпечаталась тревога, по плотно сжатым губам и глазам, невыразительным и каким-то потухшим, я поняла, что все: мне трындец. И завтрашний день в Ледяном Логе станет для меня последним.
Эх, жаль графиня нас не слышит. Княжна была бы первой на «отчисление».
– Ну чего это вы? – наконец вытряхнула себя из задумчивости Ариэлла. Посмотрела сначала на свою белую как снег визави, а потом на, вероятно, уже зеленую меня, сидящую с нею рядом.
– Можешь идти. Я все равно пока не голодна. А если проголодаюсь, сама поем. Не маленькая.