Назвать маячившую передо мной особу женщиной, пусть и покойной, язык не поворачивался. Я бы скорее сравнила ее со змееволосым чудовищем – Медузой Горгоной. Туман, обрамлявший красивое, но искаженное злобой лицо, казался живым. Колыхался и трепетал, короной сплетаясь над головой ее лучезарности, напоминая копошащихся ядовитых змей. Ядовитым был и ее взгляд, пробиравший до мозга костей.