Ну хоть какое-то в этой ледышке обнаружилось достоинство.
Я приблизилась к деревянному лотку. За ним стояла крупная, румяная от мороза женщина в сером суконном платье, дубленом жилете и длинном шерстяном платке, в который она куталась, пританцовывая от холода, и щедро одаривала светлыми, искренними улыбками всех, кто останавливался поглядеть на предлагаемый ассортимент угощений. А посмотреть было на что. У меня аж слюнки потекли от вида огромных пряников, имбирных и на меду, щедро политых глазурью. Румяных пирожков, леденцов на палочках в виде голубых, красных и оранжевых драконов.
Тальден не заметил, как начал говорить вслух. Не услышал ни короткий стук в дверь, ни стремительные шаги вошедшего. Вздрогнул, лишь когда кто-то намеренно громко кашлянул, прервав ход мыслей правителя.
– Губу закатай, – спустила ее с небес на землю.
В окнах проглядывали фрагменты закатного неба, розовато-фиолетового, подсвеченного бледным золотом уплывающего за горизонт солнца. Комната, освещенная лишь пламенем каминов, тонула в благостном полумраке. Сейчас мои глаза были не способны воспринимать яркие цвета. Только тени, только приглушенные краски угасающего дня.
Оказавшись в покоях, к дверям которых была прибита незамысловатая табличка с номером девять (вероятно, написать на ней мои имя и титул банально поленились), только и смогла что доплестись до кровати. Рухнула лицом в подушки, да так и заснула: «рогатая», одетая и обутая.