Над головой отца висел выжженный на старом деревянном панно девиз рода.
Укол. Мимо. Девушка скользнула в бок и ударила снизу вверх. Я приняла ее выпад на перекрестье. Но вместо того чтобы отпрянуть, она опустила рапиру, проваливая удар, заставила мой клинок по инерции следовать за своим и ударила в бедро. Почти ударила. Я видела, как приближается острие, и знала, что не успею отвести шпагу. Я отступила, зацепилась носком ноги за штанину, не смогла удержать равновесие и упала. Совсем неэлегантно плюхнулась на задницу. Рапира вспорола пустоту.
На снегу виднелась четкая цепочка следов, обрывающаяся у двери. Рядом, словно огоньки, алели крупные, размером с золотой, капли крови. Дверь захлопнулась, скрывая от меня измученную, прислонившуюся к стене Гэли.
– Не уверена, что мы шли правильно. – Гэли сморщила носик и приподняла юбку.
– Упала в обморок. – Подруга пожала плечами. – Ну почти упала, когда они попытались допросить. Пока целители возились, слышала их разговор. Серые злятся, та девушка из приемной плачет. От меня отстали, но это ненадолго.
Тот, кстати, стоял позади служивого и нервно мял в руках шапку. Думаю, он уже просветил солдата, куда я направлялась, но не смог сказать зачем.