Зараза изредка заглядывала то в один город, то в другой, задерживалась в деревнях и селах, потому что единственным средством против коросты оставались магические амулеты. Но они не излечивали, лишь предотвращали заражение тех, кто был достаточно богат, чтобы оплатить работу колдунов. Самое время поблагодарить Дев, что маги не болеют, по крайней мере, обычными болезнями.
Так думала не одна я. Так думали и Гэли, и мужчина в цилиндре, и тот, которому продырявили шею, и убегавшая женщина в зеленом пальто. Все, кроме, может быть, двух портовых бедняков, юркнувших в подворотню, и седого гвардейца, единственного, кто остался стоять неподвижно.
Моя матушка не приветствовала подобные истории. Но она не учла, что ее старшему сыну – счастье попугать сестру на ночь глядя. От брата я слышала и о людоеде, и о кожесдирателе, и о дробителе костей, и о высасывателе мозгов, и еще о десятке других выходцев из Нижнего мира.
– Следующий «зверь» попался спустя столетие, – продолжал рассказывать Жоэль. – Его помнят, как урильского людоеда. Две деревни истребил, прежде чем люди поняли, с кем имеют дело.
– Это неправильно, милорд. – Подруга от злости покраснела.
Рапира в руке была старая и тяжелая, перед отъездом меня больше волновал гардероб, чем какая-то железка, по которой матушка проливала слезы, с ностальгией вспоминая, как дед нанимал ей учителя и как она распорола какому-то ухажеру жилетку. Папенька, помню, очень странно смотрел на нее при этих словах.