Мы пересекли двор. Заборов здесь никогда не было, однако каждый студент точно знал, где заканчивается территория его факультета и начинается чужая.
– В лавке нет штатного колдуна, – совсем другим, суховатым тоном, ответил мужчина. – И к тому же нам запрещено закупать чирийскую сталь.
Раздались испуганные крики, какая-то женщина тоненько запричитала на одной ноте. Я бросилась обратно, расталкивая людей руками и получая ответные тычки в спину. Старая бабка зашипела, когда я задела ее шпагой, и обругала меня, так как в ее время приличные девушки не носили ножей у пояса.
– Мы еще погуляем, – пообещала я подруге, распахнув дверцу. – И, может быть, уговорим твоего отца показать «Око Дев».
– С месяц назад, – подтвердила я, хотя и очень не хотелось.
– Надо найти излечившихся. – Я говорила слишком торопливо, потому что меня снова захлестнуло отчаяние, густо замешенное на стыде. Или стыд, замешенный на отчаянии. И ненависти. Я ненавидела себя за то, что продолжала стоять здесь.