Серая отошла к стене, не произнеся ни слова.
Я коснулась изящной, обмотанной светлой замшей рукояти, контрастирующей с тьмой металла – по слухам, чирийскую сталь закаляли в Разломе.
– Да, – повторила я, на этот раз вышло уверенней. Потом развернулась, чувствуя, как деревенеет спина.
– И мы ничего, – строго сказала она. – Он два раза сопровождал меня на ярмарку, подарил букет пионов и написал письмо.
– Тогда это нужно кому-то другому. – Барон поднялся на крыльцо. – Тому, кто не может отдавать тебе прямые приказы.
А потом потянулись часы ожидания. Приземлялись и взлетали в чистое небо дирижабли. Скрипели платформы и телеги с грузами. Спускались и поднимались пассажиры. То шумное семейство с пятью детьми, то чопорные матроны в черных чепцах. Мимо проехала нагруженная вином телега, на каждом бочонке было выжжено клеймо: расправившая крылья сова. Клеймо дома Оуэнов. Они поставщики вин двора первого советника. Хотя эти бочки, судя по количеству и свежему дереву, предназначались кому-то рангом пониже, молодое вино аристократы не особо жалуют. Скорей всего, заказали на народные гуляния по случаю Дня Рождающихся Дев.