– Нет, – ответила я, отворачиваясь от сокурсника и задирая голову к далекому, едва различимому из-за метели Академикуму.
– Неизвестно, когда они явятся. Прикрой, я сказал, а то сам сейчас штору сдерну, не дай Девы, Гэли увидит! – Он поднял голову, и мы встретились взглядами. За спиной тихо охнула подруга.
– А кто-то что-то говорил? – Я подняла брови. – Дочь Киши была больна?
– Непременно привлечет к себе внимание, – закончил папенька. – И к тому же нужно знать, куда устанавливать заряд, иначе толку не будет. А это значит, что поработал свой.
– А господин подождет здесь, – ответил барон, снимая шляпу и улыбаясь. Совсем не так, как серой, совсем не так, как мне.
Не вызывая видимых неудобств, болезнь зачастую затягивалась, ввергая зараженных в пучину отчаяния. Одни бросались в часовни и молили богинь, другие сулили золото колдунам, третьи, самые отчаянные, плыли к Проклятым островам, а четвертые, самые отчаявшиеся, учились завязывать скользящую петлю или посещали травника на предмет приобретения крысиного яда. На моей памяти излечиться не удалось еще никому.