Оуэн выглянул в разбитое окно, помянул демонов Разлома и почему-то первого князя и бросился бежать по коридору к лестнице.
Кнут и пряник. Угрозы и награда. Надежда и страх. Неизвестно еще, что действенней.
– Эй, ты чего творишь? – закричал упавший, схватившись за собственную шпагу.
– Рассказывай, – потребовала она и снова забралась на кровать.
– Какой, к демонам, покойник? – Я выбралась из-под одеяла.
Во взгляде этого милорда появилось нечто такое, отчего злость, что еще минуту назад заставляла меня хлопать дверьми, исчезла и сменилась смущением. Так всегда смотрела бабушка, когда я уверяла ее, что не ела конфеты, украдкой стараясь вытереть липкие губы о рукав платья.