А потом я вдруг резко решил все поменять. Правда, и обстоятельства у меня тоже поменялись. Сначала на даче неожиданно умер дед. Особо старым он не был, а уход за академиками в принципе неплохой. Но был он в тот момент на даче один, повозился на участке, и, видимо, сердце прихватило. Почему врача не вызвал или хотя бы не позвонил, не знаю. Но так случилось.
Грузовичок стоял на месте, служитель из КПП тоже стоял недалеко от входа в здание. Бдил. Мы ему помахали – дескать, спасибо.
Утром в палатке не разлеживался, собрал ее, убрал все в коляску и тщательно прикрыл чехлом. А то у меня там и оружие, и удочки, и много всякого другого, в месте паломничества совершенно неуместного.
Обошлось. Галя обнаружилась в гостиничном пункте общепита, гордо называемом рестораном. Хотя почему «называемом»? Столики есть, официант есть, меню есть, за столиками даже господа офицеры сидят. С одним из них, еще относительно молодым человеком в чине майора (судя по погонам), Галя и сидела.
На территорию «для суров» меня ожидаемо не пустило. Но после третьей попытки появилась надпись, что мне надо «на второй уровень, левое крыло». И где это? Пошел смотреть все подряд. И ведь нашел! Оказывается, за комнатами, занятыми обезьянами, еще проход есть, только я раньше его не видел. Вот туда и пошел.
– Да, господа, – поддержал коллегу Соломон. – К своему стыду должен признать, что внимательно дневник мы прочитали только после этого инцидента. В предыдущем лабиринте Некрасов для открытия прохода в следующую комнату выполнял задания на каст заклинаний. Причем какое именно заклинание надо скастовать, какой-то артефакт указывал ему светом точно того же оттенка, каков был цвет бусины с этим заклинанием в браслете. К сожалению, этих бусин ни у меня, ни у Менахема больше нет, вы знаете, что после третьего использования они исчезают. Мы не запоминали их цветов, сравнивать с образцом, как это делал Некрасов, мы теперь не в состоянии. Так что второй и третий лабиринты для нас принципиально непроходимы.