Последняя фраза его будто по щекам хлестанула. Он отшатнулся и уронил пачку бумаги. Исписанные нотные листы рассыпались по полу. Затем оперный певец исполнил целую пантомиму: одной рукой схватился за стену, другую приложил к сердцу, а зубами закусил нижнюю губу.
– Э-э! Глеб! Бегом сюда! – заорал я. Не хватало еще уничтожить все данные на компьютере обер-секретаря.
Навигатор у «москвича» оказался замечательным. Примерно как карты «Яндекса», то есть очень удобным и понятным. Ввел слово «Даурия» и выяснил, что это действительно кафе. Ехать до которого, как утверждал бортовой компьютер, было всего ничего – шесть минут. Как раз успеваю.
«Подозрительно, – ответил я честно. – Мы тут часа два, и вдруг приезжает тонированная машина!»
– Придурок! – зло выдохнул Самойлов. Расслабил руки, и когти Росомахи исчезли. Приблизился к столу, взял меня за правую руку и шлепнул ею в экран.
Но тут всплывает Люда и косвенно упоминает о триаде как о средстве давления на меня. Причем не по делу убийства посла, а по некоему контракту, который Игорь Сергеевич имел глупость заключить с москвичами. Предположительно с москвичами. И вот каким тут боком они? Судя по тому, что я понял из разговора с Людой, мой двойник должен был обеспечить финансовое участие московской компании в уставном фонде некоего предприятия. За что ему полагалось вознаграждение и, вспомним слова его матери, переезд. Видимо, в Москву. Для здешних людей это, наверное, тоже такой карьерный рост – переезд из глухого дальневосточного угла в центр.