– И ты меня прости. Я слишком перегружен политикой, от нее становлюсь раздражительным, мелочным, нервным. Меж тем все нынешние неурядицы – чепуха. Главное – мы живы, и Фаунтерра – наша. Осенью я не смел и надеяться на это.
– Не надейся, сучонок, – сказал Бакли тихо, чтобы солдат не расслышал.
– Подумайте, друзья: если вас просто накормят и помилуют, то останетесь живыми, но нищими. Если же выйдет по-моему, если уровняют и ограничат налог – каждый год вы будете иметь с этого прибыль! С каждого урожая оставите себе лишнюю часть! И детям вашим, и внукам, и правнукам жить станет легче. Подумайте о них!
Никто его не понял. Он и сам еще не вполне понимал, но мысль быстро обретала твердость.
– Но на пять тысяч можно начать работы. Скажем, заложить один из мостов. Это было сделано?
Бирай вынул нож и метнул с короткого замаха. Клинок вошел в стену за дюйм от лекарского уха.