Нашли скелеты пары лошадей, погребенные под руинами конюшни. И шесть человеческих могил: четыре подписанные, две безымянные. Видимо, жители ближней деревни побывали здесь, похоронили хозяина гостиницы и его работников, подписали могилы, но двух мертвецов они не знали.
– Полагаю, они не боялись дневных дорог потому, что имели надежную маскировку.
Капитан не говорит ни слова о безопасности, хотя, наверное, должен. Он только передает приказ владычицы – и эскорт бросает коней в галоп. Мира не видит, но представляет, как гвардейцы пригибаются, закрывшись щитами, обнажают клинки и мчат прямо в гущу нортвудского отряда.
Привратник, блестящий латунными пуговицами, молодцевато распахнул двери. Вошли ганта, Чара, Ней. Гурлах – последний – ткнул привратника ножом, подхватил тело и втащил внутрь здания. Здесь, в холле, торчала привычная пара стражников.
– Снадобье?.. – Виттор поднял брови. Ни тени понимания на лице.
Джоакин наблюдал сцену с двадцати ярдов и увидел в ней нечто странно притягательное. Джо-прежний, еще не ставший ветераном, вскипел бы и ринулся на защиту. Не смог бы глядеть, как наказывают невинных парней за одно лишь желание ехать по дороге. Но Джо-нынешний, охлажденный собственным цинизмом, рассмотрел кое-что более глубокое: власть. Власть жестокого человека над людьми мягкосердечными. Власть, идущая не от силы или положения, а от одной лишь жестокости. Власть хищника.