Я ответил светлому скептическим взглядом.
Я замер, уставившись на получившийся рисунок. После чего выудил из воздуха свою собственную секиру, не веря сам себе дорисовал на полу два стола, стеллаж. А затем внезапно почувствовал, как ни висках выступила испарина.
— Что с фоном? Сколько у нас осталось времени?!
— У шефа спроси, — пожал плечами я. — Я не должен перед тобой отчитываться.
Какое-то время я молча стоял, со смешанным чувством рассматривая то, что осталось от дела всей жизни двух не самых плохих в этом мире учителей. Вспоминая свое прошлое, оценивая настоящее и планируя ближайшее будущее. Зародившаяся в моей душе буря постепенно утихла. Сумбурные мысли снова стали спокойными, размеренными и на удивление ясными. Мимолетная растерянность прошла. Ненадолго овладевшее мной оцепенение тоже исчезло. После чего я выпрямился, стряхнул на пол бесполезный прах и, покрутив в руках пустую шкатулку, решительно запихнул ее обратно в тайник.
Шеф, впрочем, тоже куда-то свинтил и выглядел при этом крайне озабоченным. И лишь когда за ним захлопнулась дверь, я как-то неожиданно сообразил, что в кабинете больше не осталось посторонних. Только я и доведенная до белого каления Хокк, которая именно этот момент сочла подходящим для разговора.