– Часовня, – земледелец немедленно подбоченился и даже слегка напыжился. – Светлый рыцарь его светлости каждые три седьмицы приезжает, значит, проповеди читать и благословения раздавать!
– Вы ведь с Границы едете? От самого Шрама? – прямо-таки с какой-то жадностью спросил владелец гостиницы.
Запах вёл нас чётко к берегу болота. Мы “подрезали” сначала одну охотничью группу, потом вторую, потом влетели на пересекающихся курсах в стадо из пяти оленей, из которых один был ранен. Милка кого-то из них снесла широкой грудью и стоптала, даже не заметив. А вот и просвет впереди: берег. Звук ударов копыт изменился, стал чавкающим: земля пропитана водой. А вот и запах сырости и гнилой тины ударил в ноздри, как таран.
– Не конкретно мне, а барону. – со значением поправил я. – И не намекаю, а прямым текстом говорю. Твоему отцу… тоже придётся сделать выбор.
Дверь. Внутри темно. Мебель под чехлами, включая кровать под балдахином (едва узнал!) но не пыльно. Пустая, никем не используемая спальня. Дверь. Темно, но в свете “керосинки” понятно: кабинет. Использующийся, но сходу так и не понятно, кем – массивный стол пустой. Дверь. Подсобка с вениками, вёдрами, тряпками и мётлами. Ну что ж, действительно, не таскать же каждый подобный инвентарь снизу? Дверь. Спальня. Чья-то, но тёмная и пустая, рыться в вещах не стал. Дверь. Ничей кабинет. Дверь. Ещё одна пустая спальня. Дверь. Дверь. Дверь.
– Эм… ну я извиняюсь, короче. Простите меня, леди Пэр, – достаточно было понаблюдать за братом Карины секунд тридцать – и особенно послушать его – чтобы понять: Джок был из тех самых не слишком быстро соображающих добродушных здоровяков, что каждый раз страдают из-за своего языка, отработавшего вперед мозгов. – И, Кар… эм, леди Карина, тоже.