Парни сорвались с места и, не без усилий справившись с завязками, стащили с меня наручи, кирасу и поножи. Дышать сразу стало легче… хотелось, правда, еще снять сапоги и улечься на нормальном ложе, а не на служившем мне обычно постелью старом нагольном тулупе.
– Что вам понятно? Иоганн, вы разумный человек и имеете влияние на нашего сына. Кроме того, вы член семьи и обязаны – вы слышите меня – просто обязаны повлиять на него!
– Она очень тонкая, – задумчиво говорит Глюк.
– Для кого именно они такие печальные, ваше величество – для вас или для вашего варварского царства?
– Что же ты прогнал их, государь! Подумали бы ляхи недельку, может, и сговорились бы еще. А так сколько погибнет душ христианских… Грех-то какой!
– Гребец ударил профоса? – недоверчиво протянул я. – А разве он не был закован?