Мишка покраснел еще больше и, кажется, готов был сквозь землю провалиться от стыда. Федька тоже смутился и, похоже, лихорадочно придумывал, чего бы сбрехать своему царю. Ну, это у тебя вряд ли получится, парень!
– Короче, вы ждали, чем все кончится, – перебил я рыжего баронета, – не так ли? Бросьте, не надо изображать смущение, которого не испытываете. Я вовсе не в претензии, это означает в моих глазах лишь то, что вы человек осторожный. С такими людьми иногда приятно иметь дело, и я полагаю, вы не станете исключением.
– Вестимо откуда, государь, – отвечали мне, – Тушинский вор с Заруцким их загодя собирали. Чаяли там отсидеться, если что, да стакнуться с казаками или татарами с ногаями для войны. Но не попустил Господь воровству сему.
– Да нет, боярышня, государь тут неподалеку, в Кирилловском монастыре был на богомолье. А теперь, видать, отдохнуть хочет, да и решил к вам заехать.
Увы, Густав был уже неспособен оценить мою иронию и, уткнувшись лицом в стол, тихонько заснул. Выйдя из комнаты и поманив рукой Романова и Буйносова, я велел им перенести короля на постель. Надеюсь, он утром не забудет своих благородных обещаний. Все-таки бедолага-кузен довольно вовремя умер. Хотя мне и жаль, что не застал Катарину с сыном, но отсутствие Акселя дорогого стоит. Нужно ковать железо, пока оно горячо, и не отходить при этом от кассы.
Романов с готовностью встал, потом было развернулся, но, так ничего и не сказав, вышел вон. Глядя в спину нескладному парню, я пытался понять, кинется он матушке в ноги по приезде в Москву, прося разрешения жениться, или нет…