Подойдя к главному храму Смоленска, я остановился в изумлении. В прошлое мое посещение у меня не было времени осмотреть его. Я знал, что, когда поляки ворвались в город, немногие оставшиеся в живых защитники закрылись в соборе и, не желая сдаваться, взорвали его вместе с собой. Похоже, зданию действительно досталось, однако взрыв вызвал лишь обрушение купола, а сами стены уцелели. Времени и возможностей восстановить столь величественное сооружение у победителей не было, но они, расчистив развалины, установили деревянный верх взамен рухнувшего и устроили в нем костел. Однако даже в таком виде собор поражал воображение. Войдя внутрь, я некоторое время удивленно осматривался, пока не наткнулся на ксендза и его паству. Тех и других действительно было немного, и они со страхом смотрели на меня и моих спутников, вошедших внутрь смоленской святыни. Сняв шлем, я по-православному перекрестился на алтарь и вопросительно посмотрел на жмущиеся к священнику фигуры. Лишь одна из них, прекрасная, как мраморное изваяние, пани Марыся, стояла отдельно, взирая на меня с горечью, хотя и без вражды.