Через несколько минут Корнилий уже шел с Федором к стрелецкому лагерю. Подойдя к скромному шатру Анисима Пушкарева, сотник оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, вошел вместе с парнем внутрь.
– Клянусь! Впрочем, если за прошедшее время с паном Храповицким что-нибудь случилось, то я обязуюсь возместить вам ущерб.
– Все слышали? – громко спросил я. – Марина, ложно называвшая себя царицей, на самом деле венчаная жена казака и разбойника Ивашки Заруцкого и сына своего от него прижила!
Из амбаров и подклетей начинают вылезать ночевавшие там холопы и рейтары, и недоуменно смотрят, как царь и его ближники играют в снежки. Наконец, немного уставшие и довольные, мы вбегаем в терем, где нас ждут с рушниками Алена и несколько служанок. Вытираясь и подшучивая друг над другом, мы готовимся к завтраку.
– Нет, ну ладно бы там показали сало или колбасу… – продолжал я, уже откровенно ерничая.
– А я что, велю тебе ниже него сесть? Сказано же, что при надобности! Покуда таковой нет, пусть служит по-прежнему у Михальского. Но в списки его внести да про жалованье не забудьте. Внял ли?