– Ох, дьяк, моли Бога, чтобы посол нашей речи тоже не понимал и не пришлось тебя наказывать за то, что его лаешь бесчестно! Отвечай ему, что мое царское величество государь и великий князь – да смотри здесь в титуле ничего не напутай – сердечно рад поздравлению шведского короля и заверяет его в своей дружбе.
– Вы ошибаетесь, эта чертовка совсем его окрутила, и он уже спрашивал нашего позволения на этот брак.
– Я не спрашиваю, что для этого нужно, я спрашиваю, можешь ли ты?
– Как это – Черкасский что, совсем ума лишился?!
Петерсен ждал меня в портовом трактире, в том самом, где я когда-то познакомился с капитаном наемников Гротте.
Тем временем задержка привлекла внимание высокородных пассажиров, и канцлер велел адъютанту узнать, в чем дело. Тот кинулся к начальнику стражи, начальник стражи, в свою очередь – к командиру драбантов, и вскоре все трое несколько озадаченно стояли передо мной. Первым вышел из ступора командир драбантов. Он посторонился и, эффектно отсалютовав шпагой, во все горло закричал: «Дорогу царю Московскому!»