– Все тихо вокруг, – говорит Корнилий, – но долго это не продлится, так что надо уходить к Риге.
Быстрота работ произвела на осажденных известное впечатление, после чего они рассудили за благо послать парламентеров. Едва они вышли из ворот, их окружили и под охраной доставили в лагерь. Причем то ли по разгильдяйству, то ли еще по какому умыслу вели их как раз по траншее. С одной стороны, ляхи прониклись масштабом работ, а с другой – кто-то за это ответит! Лично я ограничился бы вопросом к посланникам: имеют ли они полномочия для капитуляции? Если нет, то нечего их и в лагерь тащить. Но что сделано, то сделано. Пришлось соответствующим образом одеваться, садиться на походный трон и с почетом принимать парламентеров в окружении бояр, воевод и прочих начальных людей.
– Нет, Лизхен, ты можешь идти отдыхать, – сделал я очередную попытку остаться нравственным и честным – хотя бы перед самим собой – человеком.
– Нет, вы посмотрите на него! Я ему девицу у дворян Шерстовых просватал, а он в отказ?
– Не знаю, Кароль, душевное равновесие мне вернули, скорее, мое седло и возможность не слезать с него сутками. Мне ужасно осточертел дворец и надутые боярские физиономии. Здесь, в походе, слава богу, все по-другому. Впереди враг, рядом друзья, и мы, вне всякого сомнения, победим. Хотя, наверное, ты тоже прав, эта юная маркитантка действительно прелесть, и если по утрам мне хочется скакать на коне в бой, то вечером я с удовольствием возвращаюсь в свой шатер.
– Там же написано – из Риги, – пожал плечами я.