– Что себе позволяет ваш московит?.. – возмущенно прошипел швед.
– У Анисима на бердыше таковое тавро, – начал догадываться парень, – так они…
– Но ведь и спускать нельзя, государь! За ним ведь уже и повторять начали.
– Что случилось? – полюбопытствовал государь, глядя на бородатые физиономии собравшихся.
– Ну мы ведь на одной стороне, не так ли?
Федька немного помялся и, не зная, что делать, наклонился к девушке, чтобы поцеловать ее на прощанье в щеку, как, случалось, делал прежде, уезжая с дядькой. Однако Фрося подставила ему вместо щеки губы, и горячий поцелуй обжег его в темноте. Замерев от неожиданности, стоял Федор, пытаясь унять бьющееся как колокол на Иване Великом сердце, а девушки уж и след простыл. Наконец уняв дыхание, парень вскочил в седло и дико, будто татарин, гикнув, погнал коня вскачь.