– Хорошо, - не медля согласился вице-канцлер. – Но Паллавичини скорее прислушается к тебе, потому его лучше оставь себе.
– Их уже разогнали, Ваше Святейшество. И разгонят ещё столько раз, сколько потребуется. Только зерно уже брошено в землю, а я буду обрывать ростки, но оставлять корень всех бед. И при любой угрозе он станет особо опасным, пустив вверх не жалкий росток, а мощное дерево со стволом и ветвями.
– Слышал, Ваше Превосходительство, - подтвердил Пирелли, а его взгляд вильнул куда-то в сторону двери. – Редкий товар. Дорогой.
– Портной поблизости есть? – поинтересовался я. – На виду носить в этом облачении не годится, а чтобы под сутаной спрятать и быстро достать при нужде… нужен аккуратный разрез.
Замялся… Знает, но говорить не хочет! Это не подозрение, а самая настоящая уверенность. Доставшейся памятью я мог пользоваться от и до, поэтому хорошо помнил, в какие моменты юный Медичи говорит правду, в какие врёт, а когда, вот как сейчас, пытается соскочить с темы и мучительно ищет подходящие случаю слова. Никудышный из него интриган и манипулятор. Это я со знанием дела говорю!
– Теперь я скажу слово «проницательно» - слегка склонил голову Винченцо Раталли. – Большинству достаточно того, что мы им показываем. Более умные приходят сюда и говорят с нами, капитанами. Но смотреть за нашими лучшими солдатами… вы пошли дальше многих.