– Нет, отец, - поневоле улыбнулся я. – В таком грехе тебя точно не заподозрить.
Далее шли имена Джованни Батиста Савелли, Франческо Нанни Тодескини-Пикколомини и… Родриго Борджиа. Все отмечены чертой, показывающей уже понятно что. С Родриго Борджиа… Кхм, тут и вопросов возникнуть не может, уже всё понятно. «Отец» обвёл Сфорца вокруг пальца, показывая свою ему лояльность и неприятие партии делла Ровере. Искренней тут была лишь вторая половина утверждений. Далее идём. Кардинал Франческо Пикколомини обязан Борджиа слишком многим, а потому являлся давним и последовательным союзником вице-канцлера по всем вопросам. Что до Савелли… Я понимаю, почему Асканио Сфорца считал его верным союзником «миланцев».
– Просто… и действенно, - вынужден был согласиться Сфорца. – Его никто не принимал всерьёз, даже я. Юнец. А вот оно как получилось. Но делла Ровере по прежнему имеет большую поддержку.
Услышав своё имя, кондотьер, едущий несколько поодаль, направил свой четвероногий транспорт к нам, пристроившись от меня по левую руку, в то время как Бьянка находилась по правую. Понимая, что он толком ничего не слышал, я кратко пояснил суть нашего разговора и возникший у Моранцы вопрос.
– Мигель лишь скалился во все зубы. Мнение же остальных косвенным образом выразил Нино, до которого наконец, дошло. Возле чьей двери мы стоим.
Значило ли это, что он обвинит во всём Хуана? Сомнительно… Как-никак, это тоже его сын, причём избалованный сверх меры. Значит, придётся искать какое-нибудь компромиссное решение, не способное сильно задеть меня, но и оставляющее Хуану какие-то шансы избежать совсем уж большого позора. Вот только в Риме ему в ближайшее время делать нечего, у бойцов кондотт нет привычки хранить в тайне такие известия.