Ран зажал ей рот прежде, чем она договорила, а двое других настороженно прислушивались: не раздастся ли низкий гул, возвещающий о том, что замок рушится в разверзшуюся пропасть, не пора ли уносить ноги?
С самого Рана снять нужно побольше… или вовсе не снимать, решила Вера, потому что в этом есть нечто возбуждающее до крайности — когда твоего обнаженного тела касаются и ткань, и дубленая кожа, и металл. И руки Рана — жесткие, но не грубые, привычные. Не первый раз он обнимает госпожу. Во сне или нет, какая разница? И это не сон, если уж на то пошло: он думает, будто ему все снится, но на самом деле бодрствует… да еще как!
— Как это ты ухитрился? — нахмурилась Вера.
— Сильнейшая, — с удовольствием ответила она.
— И я рада знакомству, — церемонно ответила Вера. — Правда, до сих пор не имею чести знать вашего имени.
— Вы же умная женщина, Соль Вэра, — усмехнулся он, — неужели не догадаетесь сами?