Когда голос из динамика затихает, над столом совещаний еще секунд тридцать висит тишина.
– Нет, – отвечаю я. – И без меня не тронули бы. Кто на три броневика да с охраной при пулеметах полезет? Разве что дорожную пошлину с вас попытались бы слупить побольше, это я тарифы знаю… Но адекватные они теперь стали, не видела ты, Лена, их четыре года назад.
Как я определил, что оставили деревню еще до войны? Причем задолго до нее, лет за десять-пятнадцать? Да по тому, что тут слишком многое на месте. После войны выживший народ все ничейное очень быстро собрал да попрятал на черный день, нового-то еще долго не сделают. И где тогда брать, если вдруг понадобится? Только из собственных запасов. Тут же в домах и оконные рамы на месте, и двери, пусть и совсем прогнившие сейчас. А что это значит? Что даже в первые, самые тяжелые годы добытчики-мародеры этим побрезговали. Значит, уже тогда были они гнилые насквозь и ни на что не годные. Первый признак поселка, брошенного людьми задолго до ядерной катастрофы…
– Это тебе к начальству, – с ходу попытался перевести стрелки мой старый приятель. – Я человек маленький…
– Доброго дня всем, – вежливо здороваюсь прямо от порога.
Уж не знаю, чего там Игорь им предварительно наплел, но ученики его, представившиеся Саней и Лехой, явно стушевались. Понятно, сам того не желая, задавил пацанов авторитетом. Опять же, помня характер Боровкова… Он ведь мог еще и от себя добавить, «для красоты картинки». Впрочем, уж будем честными: некоторые эпизоды из моего не такого уж давнего прошлого и на куда более крепких граждан неслабое такое впечатление производят, вспомнить хотя бы давешнюю встречу с «дружинниками» Гвоздя. Те ведь тоже впечатлились по самое не балуйся. Просто потому, что были в моей биографии «яркие и запоминающиеся» моменты, чего уж там…