При слове «резать» парламентер бросает взгляд на меня, на покрытые коркой бурой, давно подсохшей крови рукава моей куртки, на нож в ножнах, висящий на плечевой лямке моей РПС. Поймав его взгляд, я стараюсь максимально точно повторить улыбку Фишера. Все, поплыл клиент! В круглых глазах шкета уже не страх, панический ужас. Да и колени начали ощутимо подрагивать. Спекся.
– Они самые, – соглашаюсь я. – Сороки селятся кучно, в отличие от большинства остальных пташек. И очень не любят посторонних рядом со своими гнездами, особенно когда уже яйца отложили. А тут, видите, как стрекочут, надрываются. Значит, кто-то им там здорово мешает спокойно ко сну отходить… Кто из вас верит, что в этой глухомани еще кого-нибудь могут в кустах с явно недобрыми намерениями поджидать? Да еще и после нашего конфликта с этим вашим Шлыком?
– Уходим километров на восемь-десять, находим подходящее местечко, ужинаем, ночуем… А завтра поутру в обход Мантурово двигаемся в сторону Шарьи. Там тракт оживленный, попробуем поймать какую-нибудь попутку. Повезет, так до самого Кирова. Благо заплатить есть чем… Да, и еще…
– Да уж, – уважительно тяну я, разглядывая пластиковый «мандат». – Все серьезно. Понял, спасибо за совет, так и сделаем.
Негромко и басовито, словно довольный жизнью кот, заурчал под капотом «Тойоты» мощный двигатель в двести восемьдесят восемь лошадиных сил, и свежеокрашенный в матовые камуфляжные разводы бронированный джип, хрустя мелким гравием и прочим валяющимся под колесами на асфальте мусором, покатил в сторону широко распахнутых ворот.