Но все же к апрелю – маю 1942 года советское наступление выдохлось. Студент-историк Виктор Ракитин своей «памятью попаданца» знал, что и Керченско-Феодосийская десантная операция закончилась 20 мая 1942 года крупной неудачей: три советские армии были окружены и разбиты; общие потери составили более трехсот тысяч человек, а сто семьдесят тысяч попали в плен. Было потеряно также значительное количество тяжелого вооружения.
– Так точно, товарищ командир! – так же тихо ответили солдаты с зелеными петлицами на гимнастерках.
Позади глухо хлопнули выстрелы винтовок с «БРАМИТами». Стоящие у входа в театр немецкие часовые повалились в снег. Следующие выстрелы выбили пулеметные расчеты на крыше «театра-трактора». «Ворошиловские стрелки» продолжали методично выбивать «фрицев». В первую очередь пули достались водителям в кабинах грузовиков, пулеметчикам и офицерам.
Виктор схватил бутылку с зажигательной смесью и дернул терочный запал. Раздался резкий свист и шипение, показалась сизая струйка дыма. Совершенно не думая, на одних только рефлексах, Ракитин метнул бутылку в серую бронированную громаду. Она разбилась, ударившись о корму угловатой башни. Тут же лопнула яркой оранжевой вспышкой и растеклась ручейками жидкого пламени по броне. Младший лейтенант, держа в одной руке автомат «ППШ», а в другой – еще одну гранату, на четвереньках кинулся прочь по извилистому ходу сообщения. За спиной тяжко ахнул взрыв, взметнулось яркое пламя. Не то баки взорвались, не то сдетонировали снаряды к пушке… Оглушенный, Ракитин упал на дно хода сообщения, но ни пистолет-пулемет, ни гранату из рук не выпустил. Его кто-то подхватил под руку и потащил дальше.
Диверсанты-парашютисты, установив мину на железнодорожном пути, пошли, как и предполагал Ракитин, в сторону Барвенково. Более-менее нормальная дорога отсюда была одна, и она была перекрыта второй группой из Оперативного отряда НКВД. А первая группа неотступно следовала за «диверсами» на безопасном удалении. Расчетливые и опытные «волкодавы» скрадывали в густом лесу матерых и безжалостных «волков».
– Эй, лейтенант, а где тут комендатура? – обратился крепыш к Ракитину. Из-под шлемофона выбивался пшеничный чуб, глаза танкиста смотрели весело.