– Чудесный старый инструмент. – Полковник Кассад провел ладонью по гладкой крышке «Стейнвея». – Клавикорд?
Умер. По-настоящему. Смерть мозга. Челюсть у него отвалилась, глаза закатились, так что видны были только белки, а через минуту перестала кровоточить и рана.
– Рахиль тоже никогда не говорила, что Гробницы могут светиться, – поддержал его Сол Вайнтрауб, и паломники снова зашагали по сыпучим пескам. Ученый продолжал напевать прерванную было песенку.
– В человека? – Джон Китс улыбнулся мне. – Да, Ламия. Или стал настолько близок к человеку, насколько это вообще возможно для существа, рожденного в Техно-Центре.
– Думаю, что нет, – ответил Кассад. – Скорее всего, это чистая случайность.
Лицо Ленара Хойта было искажено судорогой, пальцы царапали грудь. Мышцы, вздувшиеся под бледной кожей его предплечий, пульсировали, словно живые существа.