Фред, искоса наблюдавший за Синти, болезненно поморщился.
Следовательно, о "московском следе" дней через десять услышат и на Лубянке.
— На. Успокаивайся. Обещаю, все будет хорошо. Я поговорю с твоим отчимом.
— Негодяй, — надулась она после короткой заминки и, добавив патетики в голос, воскликнула громче: — нет, какой негодяй! — потом приблизилась ко мне почти вплотную и, возбужденно блестя глазами, прошептала, торопливо и требовательно: — И как отец?
— Латыш? — уточнил, постукивая ботинком о ботинок, Рогофф.
— Вон, — кивнул на тяжелогруженный пакет, — привет из Ташкента. Там на дне сверток — это от бабушки. Что уж там — не знаю.