Я опустил большие пальцы на глазные яблоки и надавил. Так, теперь чуть посильнее… Отпустить.
— Это хорошо, — усмехнулся я, — что у тебя по оценкам западает?
— Подумаю, — кивнул он и, помолчав, добавил: — Спасибо.
— Еще, еще… — забормотала она, растерянно опуская взгляд, — все! Без новых данных больше никаких возможностей в Ленинграде не вижу.
Еще в Ленинграде, готовясь к поездке, я был готов увидеть сейчас перед собой невысокую бабушку с усталыми глазами. Она должна была быть одета скромно и старомодно и держать в морщинистых руках потертую сумку; варианты с бабищей — толстой и громкоголосой, или же с бабкой — болтливой и неопрятной, я почему-то даже не рассматривал. Иногда я допускал, что Жозефина Ивановна может оказаться старухой, мощной, костлявой, с былой властностью в глазах — этакой седовласой ведьмой.
Вот именно, повисло воздухе это самое неясное и щемящее "но".