— Ну, что, — Генеральный обвел всех острым взглядом; в последнее время его глаза почти перестали подергиваться пеленой ленивого бездумья, — все успели осмыслить?
"А вот немного теперь у них шансов стать знаменитостями", — я невольно глумливо заулыбался этой своей мысли, — "и чем дальше, тем меньше".
Расширившееся периферическое зрение Джорджа позволяло следить за объектами, не поворачивая головы, поэтому он даже не удивился, когда приземистого усача пьяно мотнуло в сторону разведчика.
Как же хорошо, что я уже не один. Значит — есть надежда. Поборемся.
— Исчезнуть тебе надо из Ленинграда хотя бы на год, — начал я показывать ему выход из нарисованной ловушки, — пропасть из поля зрения конкурирующей команды. На всесоюзный розыск не подадут — слишком рискованно для них накручивать тебе что-то сверх мелочевки. Уйдешь на дно, тебя поищут с годик и махнут рукой. Да и актуальность ситуации за это время исчерпается. Вернешься, и не вспомнит о тебе никто — будешь уже не интересен. Выбор у тебя, Ванюша, сейчас между двухой на зоне и жизнью на воле вдали от Ленинграда. И все — из-за твоего длиннющего языка, — я помолчал немного, давая ему осознать, потом уточнил заботливым голосом: — Что выбираешь-то?
— Эх… — тут я не выдержал, и рот мой расползся в непроизвольной улыбке, — а жаль!