— Анатолий Ефимович, — протянул голос с укоризной, — а продавать уворованный со стройки цемент было разве хорошо, а? Запомните, многие знания — многие печали. И, нет, не обманул. Впрочем, думайте, что хотите. А теперь идите, куда шли.
Карл с Джорджем пристроились в жидкий пока ручеек театралов. Седенькая бабулька на входе оторвала контрольки, и оперативники неторопливо прошли в вестибюль. Скрытная покупка билетов была отдельной операцией ЦРУ — нельзя было позволить Комитету подготовиться к работе в театре заранее, но точно так же сейчас было важно не волновать следующих позади топтунов, оставаясь постоянно в их поле зрения. Поэтому американцы шли к гардеробу вальяжно, легко позволяя обогнать себя спешащим к буфету зрителям.
— Мы живем в том месте и том времени, где большинство людей еще являются людьми, — подвел я итог своим размышлениям.
— Ты даже спорить не будешь? — искренне поразился папа.
— Уже решили, чем будете дальше заниматься? — потом вдруг смешался и со смехом замахал свободной рукой, — только без этих пугающих фантазий о военных училищах, пожалуйста.
Я сидел на привычном месте, в третьем ряду у окна. Ветер носил за стеклами крупные одинокие снежинки. Чуть поддувало — за пару оттепелей на рамах кое-где отлипли посаженные на крахмальный клейстер полоски бумаг.