— Наверное, ошибки молодости, — я еще раз измерил взглядом расстояние до входной двери и сказал: — Пойду, раствор новый сделаю, этого все равно не хватит. Отдыхай пока.
От уголков ее глаз разбежались тоненькие насмешливые морщинки, и я почувствовал какой-то подвох.
— Располагайтесь подальше, Георгий, — вяло махнул рукой после приветствия, — чтоб я вас не заразил. Наливайте чай, угощайтесь… Борис Семенович в Женеве, обсудим новости вдвоем.
Леонид Ильич занял место во главе уходящего вдаль стола; справа сел Андропов, за ним Устинов и Огарков; по левую руку расположились Суслов с Пономаревым и Черненко. За рабочим столиком у стенки, под портретом Ленина, открыл блокнот для стенографирования начальник шестого сектора Общего отдела ЦК (его расшифровка сегодняшней беседы ляжет потом в "особую папку", а сама стенограмма будет уничтожена в присутствии двух свидетелей).
— Да? Так объясни, — она кинула в него тщательно отрепетированный взгляд, тяжелый, как ядро из Царь-пушки.
Несомненно, я попадал сейчас на пленку — камер тут натыкано, что булавок в бабушкину подушечку. Наглости мне придавало знание двух вещей. Во-первых, вся система наблюдения в квартале заточена на предотвращение проникновения на режимные объекты, а мне туда совсем даже не надо. А, во-вторых, через неделю, при отсутствии происшествий, все пленки за сегодня сотрут. Этого должно хватить: КГБ просто не успеет узнать, что передача была осуществлена именно здесь, буквально на их заднем дворике.