— Могу сегодня подъехать, вечерком, часиков в десять, если ещё актуально, — предложил я.
— Иди-иди, не бойся! Я так рад, что ты выбрался! Удивлён, но рад!
— Криспи, у меня для тебя кое-что есть. Кое-что очень важное. Подарок.
– Помнить. Ты – тишина, – сурово приказал кебириец и отвел край завесы.
Я нахожу остатки пояса, клочья ткани, рваные фрагменты чего-то, что, полагаю, некогда было моим сапогом: теперь сапоги разбухли от влаги и ни на что не похожи. Я все время вспоминаю очередные утраченные мелочи, распиханные по карманам: перочинный нож. Складной ножичек со множеством инструментов и знатным клинком. Остатки припасов – несколько кусочков халвы и полосок мяса. Ложку. Трубку.
Драккайнену даже не пришлось делать вид, что он пьет. Когда фляга добралась до него, белые всадники уже раскачивались в седлах, один за другим опадали на конские шеи.