Лгать, что я тут не причём, не стоит, свидетелей хватает и те видели, что я что-то выхватил из подсумка и что-то сделал. Значит, стоит говорить то, что устроит франта, но никак не правду. Я до сих пор помнил, как радовались гномы, когда узнали что это за оружие мой револьвер, что-то не хочется чтобы подобное оружие расползлось по Оклайну. Используют амулеты и артефакты, вот пусть и дальше с ними возятся, а терять такое преимущество, когда парой пуль можно снести защиту, на тех воинах её не было, возможно отключена, я не хотел.
– Дед твой письмо прислал. Описал, кого из тебя сделал. Ты ведь в любой стране, что рыба в воде, за своего сойдёшь. Языки знаешь…
Через два часа мы подошли к пристани какого-то города, но не Бортона, тот был далеко западнее. Дальше началась волокита, я лишь раз возникал, когда проверяя свои вещи, полученные от капитана, сообщил что пропали все восемь серебряных монет что были в кошеле, а когда тот возмущённо возопил, что их было всего шесть, я демонстративно указал пальцем на него. Вернул, куда ему было деваться. Не думал, что на такую детскую уловку попадётся, но тот попался. Уже вечером этим же паромом я отправился обратно на остров в сопровождении стражника и офицера. Прибыли утром и меня сопроводили сначала в гостиницу, мэрия ещё не работала, там привели себя в порядок и часам к десяти я оказался в мэрии. Вот теперь и узнаем, с чего это назначена награда за мою голову?
– О, наш? – воскликнула блондинка. Это она оплеухи раздавала.
– Ясно. Значит так, я ухожу, вы остаётесь и ждёте. Долго ждать придётся, на аэродроме под полторы сотни человек. Часа два работать буду. Сигнал чтобы вы подъехали ничего не опасаясь, будет таков, два коротких сигнала фонариком, один длинный и ещё два коротких. Запомнили?