– Сам вижу, – ответил я. – И какие выводы, сержант?
Те же господа, чьи методы были относительно законными, истратили на пропаганду огромную кучу денег и добились ровным счетом прямо противоположного. У нас все-таки суверенная демократия, то есть демократия, отделенная от капитала. А народ за годы, прошедшие с распада СССР, приобрел устойчивый иммунитет к пропаганде подобного рода.
– Про соглашение с Советским правительством вы, Владимир Анатольевич, правильно заметили, – сказал Путин, – но этот вопрос пока стоит отдельно. А в общих чертах я с вами согласен, да, действительно, для операций в прошлом нам необходимо сформировать отдельный Экспедиционный корпус. Тем более что у товарища Одинцова по поводу операций прикрытия и обеспечения есть свои, дополнительные, соображения, которые он и доложит нам чуть позже.
Танки, САУ, БМП, КШМки, гусеничные тягачи, ЗСУ, БТРы, БРДМы, армейские «Газоны», «Уралы», «КамАЗы» и «ЗиЛы»… Когда-то они были рождены для великой и ужасной последней войны, в которой должно было решиться все и в которой не могло быть победителей. Теперь у них появился второй шанс пойти в последний смертный бой и в этот раз все-таки решить все, победив и удивив. Это был шанс направить человечество к лучшей жизни, к звездам и новым свершениям, а не в засасывающую воронку Холодной войны, краха советской системы и мрачной серой постистории Фукуямы-сана. Сейчас вся эта техника шла на встречу с человеком, который одной своей подписью на документе, одним словом и даже одним кивком мог решить всё.
– Как где? – удивленно переспросил чекист. – Разве вы не узнаете место? Мы по-прежнему на аэродроме в Кратово.