– Так точно, товарищ Сталин, – ответил Шапошников, – есть сдать дела в группе генерал-майору Василевскому и пройти полный курс лечения.
– Работаем, всех брать живьем по возможности, и тут же отход, – сказал я майору Слонову. А сам погрузился в размышления о превратностях судьбы и о нашей семье, родословная которой теряется в далеком прошлом.
Занимался историческим расследованием разных загадок, под псевдонимом издал несколько книг. Сюда попал как раз потому, что темой моей очередной книги должна была стать главная боль всей моей жизни – катастрофа Красной Армии в начале войны. Вчера вечером меня неожиданно отозвали из запаса, вызвали к начальству, вручили предписание и из Питера направили прямиком сюда. Вот и все. О поставленной задаче я узнал за пару часов до вас. Еще вопросы будут, товарищ полковник?
Все молчали, понимая, что это именно они должны будут привезти из этой командировки ответы на множество вопросов, как уже заданных, так и еще нет, и что товарищ Сталин, который, несомненно, лично курирует ход дела, уже, возможно, имеет какую-то информацию, которую им не сообщили за ненадобностью или из-за ее высокой секретности.
– Вообще же, – с улыбкой сказал профессор Архангельский, – я могу рассказывать о тех временах до бесконечности. Интереснейшее было время, многообещающее. Жаль только, что царь Федор Алексеевич умер так рано. Если бы он прожил еще лет двадцать, то, возможно, история Россия пошла совсем бы другим путем. – Профессор вздохнул и добавил: – Как бы мне хотелось увидеть все это собственными глазами.