Привезли генерал-майора Захарова на небольшую загородную дачу, огороженную высоким четырехметровым забором, поверх которого была натянута колючая проволока. Во всем прочем картина была идиллическая. На веранде перед домом, за накрытым столом со стоящим посреди него огромным самоваром, сидели люди по большей части в форме старшего комсостава РККА. Некоторых них Георгий Нефедович знал. Играл патефон, народ между собой негромко говорил, отсюда не было слышно, о чем именно. Первое, что бросилось в глаза генерал-майору Захарову, это стоящий на веранде, чуть в стороне от всех этих людей, генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия, «великий и ужасный». Так же он узнал одного из первых маршалов СССР, Бориса Михайловича Шапошникова. Генерал-майор уже знал, что только на днях маршал был освобожден по состоянию здоровья от должности начальника Генштаба РККА. Еще два генерал-майора, майор НКВД, один полковник-танкист, как и четверо в штатском, были генерал-майору Захарову незнакомы.
– Понятно, – тихо сказал президент. – А что скажет секретарь Совета Безопасности России?
– Здравствуйте, товарищ Захаров, – поприветствовал гостя хозяин кабинета, – проходите. Вы, наверное, думаете, зачем мы вас вызвали? – товарищ Сталин сделал паузу и прошелся взад-вперед по кабинету. – Есть мнение поручить вам очень ответственный участок работы. Вы согласны?
Президент оглядел людей, сидящих в кабинете. В большинстве своем это была его «старая гвардия», вместе с которой он, вот уже почти два десятка лет считай, что заново отстраивал страну. Исключением из этого правила в этой комнате был лишь Дмитрий Рогозин, который в самом начале находился в оппозиции, и Павел Одинцов, присоединившийся к их команде позже, а тогда тянувший лямку майора в той конторе, о которой не принято говорить вслух. Можно сказать лишь то, что его карьера в верхах началась с «дела Ходорковского».
Маршал Шапошников удивленно приподнял одну бровь.