Я думаю, что это будет не столько дипломатический договор в прямом смысле этого слова, сколько сверхсекретная военная операция. Ее надо хранить в тайне и от большей части наших генералов, которые, как я понял, оказались в критический момент далеко не на высоте…
– Лучше, товарищ Сталин, пока называйте меня нейтрально – коллега, – ответил российский президент, появляясь в овальном окне темпорального канала, примерно в полутора метрах от Сталина с Берией.
– Конечно, договоримся, – усмехнулся Путин, – не так страшен товарищ Сталин, как его малюет наша демократическая пресса. Нам ли с вами об этом не знать, товарищи офицеры.
– Пожалуй, вы правы, товарищ полковник, – сказал немного погодя отошедший от вспышки гнева Лаврентий Павлович, – действительно, будет лучше, если товарищ Сталин первым сможет переговорить с вами на интересующие его темы. Да и приказы руководства тоже надо выполнять.
– Пост Президента, – коротко ответил Путин. – Вы, товарищ Сталин, все время старались отделить партию от государства, и все время у вас это как-то не получалось. Дело в том, что так уж сложилось исторически, что на просторах одной шестой части суши обязательно должно быть Первое Лицо. Неважно, как оно будет называться: Великий князь, Царь, Император, Генеральный секретарь или Президент. Но этот человек гарант всего и вся.