Возле ученической толпилась кучка возбужденных послушниц. Рогнеда, бледная, с остекленевшими глазами, в которых явственно плескался ужас, сидела, привалившись к стене.
– Тогда почему эта тварь не была с тобой милосердна? – холодно спросил он.
– О! Сейчас как ливанет! – глубокомысленно высказался Данила.
– Любезные, – процедил один из них сквозь зубы, усиленно сохраняя на лице высокомерно-отстраненное выражение, – я надеюсь, вы не собираетесь терзать присутствующих этой вашей… с позволения сказать… музыкой?
В клетках сидели животные. Маленькая бледная саламандра, уже почти без всполохов огня. При моем приближении она даже не пошевелилась. Грустный маленький емер с железной пластиной на мордочке, не позволяющей кричать. Пара тощих горгулий. Облезлый водяной кот… Их было не менее двух десятков, в железных клетках, зачарованных магией, чтобы животные не выбрались.
Она вскинула на меня воспаленные, лихорадочно блестевшие глаза.