— Тебе серебро дарили — тебе им и распоряжаться.
Ну и четвертое. Было у Дмитрия сильное подозрение, что клан Шуйских не справится с отцовским поручением. Не по злому умыслу, нет!.. Просто и Петр Иванович, и Иван Андреевич с малолетства были «заточены» под дела воинские, а никак не организационно-хозяйственные. В отличие от них у Федора Ивановича Скопина-Шуйского такой опыт был в превеликом множестве — почти восемнадцать лет его набирался в своих многочисленных имениях, находясь в ссылке да под внимательным надзором. Вот и получается, что из тройки князей один будет работать головой, а двое — языками. Кстати, в опалу Скопин-Шуйский попал аккурат после того, как государев опекун Андрей Шуйский был растерзан псарями. По прямому указанию самого опекаемого, пронесшего подсердечную ненависть к своему «наставнику» сквозь всю свою жизнь.
Канышев вновь отошел назад, вскидывая карабелу на плечо, еще раз оглядел ученика и сделал знак помощникам, чтобы они поднесли отроку легкую детскую рогатинку.
— Пошевелился, государь, а еще един раз открыл глаза.
— Морду отверни да не дергайся. А может, его того? — Покачав перед лицом болезного своим «кулачком», служивый намекнул на возможную анестезию. — Для пущей надежности.
В этот раз помощники подскочили без дополнительной команды, бережно поднимая и разгибая позеленевшего и скрючившегося в три погибели княжича, двумя руками держащегося за живот. Вернее, за отбитые сильным пинком внутренности.