— Чего мнешься, сыно? Никак еще чего полезного измыслил?
— М-да, понятно, что ничего не понятно. А вот насчет того, чтобы скреплять клятвы. Это как?
— Целить людские недуги. Наделять воду благодатью. Снимать и налагать родовые проклятия… Правда, я пока только с Вани снял да с себя.
— Клянусь служить тебе верой и правдой, государь мой Димитрий Иванович.
Дрогнув губами и разом словно бы состарившись на добрых полсотни лет, царевич медленно погладил гладкую кожу. Прошелся подушечками пальцев по вытисненным, а затем и вызолоченным буквам, оправленным в серебро уголкам и застежке, после чего тихонечко вздохнул. Ненадолго замер в полнейшей недвижимости, а потом резко отвернулся, отводя от книги подозрительно влажные глаза.
— Благодарствую за милость явленную, государь-наследник.