Как ни старался владычный митрополит шуметь поболее, его возвращение осталось незамеченным — толстые ковры смягчили звук шагов, а петли на дверях были слишком хорошо смазаны, чтобы предупредительно скрипнуть. Кинув короткий взгляд на верного сподвижника и двоих его комнатных бояр, с двух сторон поддерживающих бледного духовника, царь досадливо покривился и шепнул сыну, чтобы он про родовые проклятия да грядущее никому, кроме него, не рассказывал. Меж тем болезный священник, увидев своего бывшего подопечного, довел свою бледность до легкой синевы и как-то странно дернулся левой половиной тела. Правой же не смог, ибо ее уже давно разбила слабость и немочь. Собственно, даже его лицо и то перекосилось: слева оно непроизвольно подергивалось в нервном тике, а справа было спокойно, только уголки губ заметно сползли вниз.