— Садись. Вот хитрюга, не ко мне на коленки, ты на ложе садись. Медовых сот хочешь? А халвы?
— Но не объяснив при этом, для чего именно они нужны.
Вновь взъерошив тяжелые пряди серебряных волос, Иван Васильевич улыбнулся и…
Вновь архипастырь и государь Московский перекрестились — и если иерарх церкви выглядел очень озабоченным столь дурными вестями, то властитель державы начал наливаться холодной злобой.
Отвернулся, вновь подошел к окну, с интересом глянул на тучи, прямо на глазах наливающиеся хмурой темнотой, и беззвучно втянул в себя заметно посвежевший воздух.
— Потому как он для меня, Димитрий Иванович, ровно десница для воина.